— Меткий выстрел, капитан, — сказал офицер. — Вы действительно отличный охотник! — И после короткой паузы, растягивая слова, добавил. — И в прямом и в переносном смысле.
— Вы не точны, — подозревая неискренность, отреагировал стрелявший. — Охота — моя прямая профессия, а утка или там вальдшнеп — лишь хобби. Привычка, знаете ли. Кстати, я не утомил вас прогулкой?
— Напротив. Нам, штабным, редко выпадает такое...
— Приятно слышать. А я вот без этого не могу. Перед походом, ну, как бы вто сказать, просто нуждаюсь в подобного рода стимуляторе. Успокаивает и нацеливает...
Тот, которого Назвали капитаном, закинул на плечо ружье с серебряной насечкой и посмотрел с крутого обрыва туда, где у черных скал пенилась вода:
— Для охотника важен не только сам выстрел, но и добыча, а в данном случае, увы...
— Ну, если речь идет, как вы сами заметили» о вашем прямом призвании, то вто разве не имеет большого значения? Важно поразить цель. А глаз у вас зоркий и реакции позавидуешь.
Человек в штатском оценил подтекст, выданный офицером, прибывшим от командующего Северным театром морских операций и доставившим сюда, в Нарвик, где базировались немецкие военные корабли, план предстоящей операции. Штабной офицер продолжил:
— Так что позвольте все-таки поздравить вас с метким выстрелом, тем более, что накануне предстоящего он, можно сказать, прозвучал символически! Однако...
— Однако? — насторожился капитан.
Гость поднял голову. Тучи вспугнутых выстрелом чаек все еще кружили над скалами, над морем, над кораблями на рейде и у причалов. Птичий базар вовсю голосил.
Такой шум и гам ради одной птички чести охотнику не делает. Стороннему наблюдателю разговор этот мог бы показаться обычной пикировкой не питавших друг к другу приязни людей. Но они отлично понимали скрытый смысл диалога.
Стоял теплый августовский день 1942 года. «Сия штабная крыса, — думал капитан, — будет докладывать начальству о выполнении своей миссии, а на мои командирские плечи ляжет далеко не безопасное путешествие. Я выведу линкор «Адмирал Шеер» в море, а депеша тотчас ляжет на стол самого фюрера». Впрочем, это окрыляло. И пугало. В случае успеха — грудь в крестах, а если неудача...
...Вечером со старшими офицерами корабля был еще раз проштудирован план операции. Она готовилась по замыслу генерального штаба как крупная акция на арктическом театре военных действий против русских и англичан.
Представитель морского командования покинул корабль до восхода солнца. Прощаясь с капитаном, пожелал ему удачи, не преминув заметить: «Пусть ваши выстрелы, как всегда, будут меткими. И поменьше криков вспугнутых птиц! Руководство полагается на ваше искусство».
«Просчет или... тонкий расчет?!». Июльская трагедия весьма настораживала командующего Северным флотом адмирала Головко. Под удар ставился «Мост дружбы». Арсений Григорьевич подошел к карте. «Может быть, я ошибся? — и тщательно (в который раз) стал проверять себя: — Нет, все правильно. Просчиталось Британское адмиралтейство... Просчиталось ли?..»
Адмирала одолевали сомнения. Ведь «Тирпиц», даже если бы и погнался за конвоем PQ-17 все равно бы не поспел. «Просчет или... тонкий расчет?»
Головко хорошо знал, как противился Черчилль отправке этим путем конвоев в СССР, ссылаясь, что тут стало слишком опасно. Немцы создали в Нарвике морскую базу, в Нордкапе — воздушную, к тому же на смену полярной ночи пришел полярный день. Выходит, что англичане элементарно испугались «Тирпица».
Поскольку английский премьер возражал, Советскому правительству нелегко было добиться отправки новых конвоев. И вот... трагическая гибель стольких судов. Опять начнутся истерические вопли: дескать, зачем посылали. А произойти, собственно, ничего не могло даже в том случае, если бы случилось невероятное — «Тирпиц» настиг караван. Досуг проститутки екб Индивидуалки. Реальные анкеты