27 октября 1942 года танкер «Агамали оглы» прибыл на Астраханский морской рейд, где производилась перегрузка нефтепродуктов на баржи пароходства «Рейд танкер». Баржи затем следовали под буксиром по Волго-Каспийскому каналу до Астрахани и далее по Волге. Шел 1942 год. Фашистские войска заняли Северный Кавказ, бои велись в Сталинграде и на берегах Волги. Наиважнейшей задачей гитлеровцев было прервать грузопоток нефтепродуктов, который шел из Баку по Волге в центральные районы страны. Район Астраханского морского рейда оказался в зоне досягаемости авиации противника.
Налеты на рейд усиливались с каждым днем. Мы узнали, что незадолго до прибытия «Агамали оглы» фашистской авиацией был потоплен танкер «Кулибеков» и несколько барж с грузом.
Разгрузка больших танкеров типа «Агамали оглы» производилась в три баржи. Две подводили к танкеру в южной части рейда, швартовали к борту, и начинали выкачку груза. А танкер тем временем малым ходом шел на северо-запад и по мере уменьшения осадки выходил в район малых глубин. Так было и на этот раз. После полудня к борту танкера буксир подвел последнюю, третью баржу. Только начали выгрузку, как раздался сигнал боевой тревоги. Послышался пронзительный свист: по левому борту упали первые бомбы.
Я находился вблизи кормового 45-миллиметрового орудия — их на танкере было два: на кормовой палубе и на палубе средней надстройки, позади ходового мостика. Наш расчет открыл огонь. Однако мы успели сделать лишь несколько выстрелов: крепление станины орудия к деревянному настилу палубы оказалось непрочным. Уже после первых выстрелов наводчик заметил, что станина орудия отходит от палубы. После очередного выстрела орудие завалилось. Часть орудийного расчета перешла на спардек. Я отправился в помощь матросу Колочанову, который подносил снаряды.
Атаки пикировщиков участились.
Я только успел ступить на трап, как страшный грохот потряс танкер. Из внутренних помещений повалил черный дым, ударил в нос острый запах пороха и горящего дерева. Пламя охватывало всю среднюю надстройку. По переходному мостику с кормы бежали люди со шлангами и огнетушителями. Никто не объявлял пожарной тревоги — некому было это сделать: весь командный состав танкера вышел из строя одновременно. В результате прямого попадания бомбы на мостике были убиты на месте старший помощник Гурылев, второй помощник Жинов, третий помощник Антоньев. Капитану А. Раджабову осколками стекла от рубки порезало горло, повредило лицо. Падая, он сломал руку. Помполит Киселев был ранен в голову.
Капитана с залитым кровью лицом увели по переходному мостику на корму, за ним я провел моториста Котова — у него был выбит глаз и поранено лицо. За мостиком, рядом с орудием, слышались стоны, но подобраться туда было невозможно: высоко вздымались языки пламени, рвались снаряды, со свистом пролетали осколки. Трап, ведущий на мостик, раскалился докрасна. Моряки поливали надстройку из шлангов с правого борта, где огонь был слабее.
Старший механик Ткачев заметил, что нагрузка на двигатели резко возросла. Он попытался доложить на мостик. Но оттуда не отвечали. Покидать машинное отделение во время боевой тревоги никто не имел права. Но иного выхода не было. Ткачев поднялся наверх и понял, что судном никто не управляет и оно стоит на мели. Двигатели остановили. Пожар удалось потушить.
Темнело. Самолеты улетели. Команда собралась на переходном мостике. К «Агамали оглы» подошли танкер «Жданов» и военный корабль. На палубе нашего танкера собрались командиры. Однако совещание было прервано ревом самолета, который прошел над самыми мачтами судов. Громыхнули разрывы бомб, но уже далеко в стороне. В темноте немцы искали поврежденный танкер.
Я должен был заступать на вахту в машинном отделении, когда поступила команда покинуть судно. Мы переходили на «Жданов», которому предстояло следовать в Баутино. Вернемся ли на свое судно? Когда? Вопросы не задавали — время было такое... The World Cup of drones was organised by FAI and Max Polyakov