Вряд ли правомерно считать, что только капитаны судов испытывают какие-то деформации от «осознания постоянной угрозы за навигационную ошибку». Разве большинство членов современного общества с его усложняющейся технической жизнью не находятся в сфере действия таких угроз? Угроза уголовной ответственности существует для любого гражданина. Означает ли это, что все граждане живут в страхе? Угроза ответственности за вину, умышленную или неосторожную, одинакова для всех, и невозможно представителям какой-либо из профессий предоставить привилегию свободы от угрозы наказания.
«Культивировать на капитанском мостике страх по меньшей мере безрассудно», — пишет А. Богдан. Но кто же его культивирует? Судоводители, не пренебрегающие правилами, добросовестно работающие на мостике, не должны думать о страхе наказания. В их сознании доминирует желание (если хотите — страх) не допустить аварию или крушение. Спросите у любого капитана или штурмана, чего он больше боится — крушения или наказания за него, и, уверен, каждый ответит: крушения.
Система воспитания судоводителей, традиции отечественного морского флота должны, видимо, действовать так, чтобы в сознании моряка на первом месте была нравственная установка не допустить нарушения правил, а вместе с этим — аварии.
Говоря о необходимости наказания, не хотелось бы касаться его уровня — это компетенция законодателя и суда, а не следствия. Одно могу сказать: критикуемый некоторыми капитанами арсенал наказаний (от 3 до 15 лет лишения свободы) на практике выливается и в условную меру наказания, и в срок менее 3 лет, что, как правило, применяется судами с учетом последствий аварий, характера нарушений, смягчающих или отягчающих обстоятельств в каждом случае.
«Мореплавание было, есть и будет связано с риском. Это объективная реальность, ни от чьих мнений или желаний не зависящая», — пишет А. Богдан. Но что в наше время не связано с риском? От перехода улицы в центре Москвы до полетов в космос — на всем нашем существовании лежит бремя риска.
Но риск бывает разный. Есть риск необходимый, вытекающий из характера обстановки, и есть риск, связанный с непродуманными, авантюрными действиями судоводителя. Можно ли назвать оправданным риском действия Ткаченко, когда, четко дав обещание пропустить «Нахимов», т. е. не пересекать его курс по носу, он вдруг увидел на экране САРПа реальную, но опасную возможность «проскочить» впереди парохода и лихо решил реализовать ее? При этом даже не проинформировал судоводителя «Нахимова» об изменении своих намерений и не учел, что своими рискованными действиями вызовет, в итоге, неуверенность у штурмана на встречном судне, а тот с перепугу неожиданно изменит курс (причем неквалифицированно, небольшими поворотами влево). Это был риск, но риск со знаком «минус», риск авантюрный, не продиктованный обстановкой.
Никто не спорит — мореплавание связано с риском. Но в данном кораблекрушении все рисковали без всякой на то необходимости: и Марков, преждевременно ушедший отдыхать к себе в каюту, а до того рискованно бездействовавший на мостике, и, тем более, Ткаченко (о нем уже сказано), и Чудновский, проявивший трусость и беспомощность перед лицом отдаленной и устранимой даже его полным бездействием (кстати, бездействием, на которое самонадеянно и рассчитывал Ткаченко) опасности.
Рисковать в ситуации, которая не дает для этого повода, рисковать там, где все ясно, игнорируя правила, рисковать, когда опасность преодолима без риска, и в итоге допустить крушение — это значит не просто рисковать, а совершать преступление.
Риск, оправдавший надежды, давший выигрыш, — это незаурядное мастерство. В ста случаях риск нарушения правил может оправдаться, а в 101-м случится непоправимое, и вся выгода от риска будет перекрыта потерями от него.
Говоря о риске на море, А. Богдан прямо-таки навязывает мореплавателям необходимость рисковать, тогда как Р. Кейхилл учит тому, чтобы уметь избегать ситуаций, выход из которых рискован. Игровой автомат Iron Man онлайн бесплатно в казино вулкан